Свобода – это возможность сказать, что дважды два – четыре.
Даже не знаю как назвать то что написано ниже. Фанфик? Нет, не то. Альтернативный конец книги? Нет, не то. Продолжение истории? Нет, тоже не то.
Скорее всего это то чего мне не хватило в последней главе книги - то что дорисовывало мое воображение когда я дочитывала. И вот я поняла, что эти представленные мною картинки настолько въелись в мое сознание, что я от них не избавлюсь пока не изложу их на бумаге. Так и появилось это нечто под названием "Они - это мы".
Смогут ли понять сюжет те, кто не читал "Сойка пересмешница"? Я не знаю, может быть...
Прошло много времени после возвращения в свой дом. Хотя он так до конца и не стал моим и не будет.
Мой дом – это та хижина с дырявыми стенами, та в которой было сыро и прохладно, та в которой была моя мать, сестра и отец.
Теперь его нет. читать дальшеНет моего дома, но есть его заменитель. Он как макияж на лице Эффи Бряк – искусственно красивый. Под ним не разглядеть истинное лицо нынешней ситуации, если не знать и не помнить всей истории… Для всех я сумасшедшая с крайне нестабильной психикой. Именно такой диагноз на суде спас меня от смерти. А нужно было ли?
Я никогда не прощу Питу его поступок. Зачем он не дал мне глотнуть ядовитую таблетку? Неужели желание уберечь, помочь мне засели в его сознании сильнее чем гипноз Капитолия? Или это и есть та сила любви о которой все говорят?
Нет, этого не может быть. Вся его любовь ко мне обернулась ненавистью, ее отравили пчелиным ядом, пропустили через мясорубку и вылепили нечто новое, такое же сильное – ненависть.
Приятно осознавать что он боролся и наверное продолжает бороться все это время, он столько доля меня сделал, а я ничем не могу ему помочь. Я абсолютно бесполезна…
Хеймитч, нет ему прощения. Он нарушил наш договор он спас меня, а не Пита. Я не знаю где он сейчас, но в деревне победителей я его не видала. Хотя если сказать открыто я никого не видала, так как целыми днями провожу дома в своих мыслях. Сидя в кресле у камина, прижимаю колени к груди, пытаясь не развалиться на куски.
Ко мне приходит сальная Сей. Она убирает, готовит, говорит со мной, а мне нечего сказать – абсолютно нечего. Как пусто в душе, наверное именно так чувствует себя человек если у него вырвать сердце, хотя мое и не вырвали его сожгли вместе с моей сестрой.
Каждый день продолжает звонить телефон, знаю, что это звонит доктор, что бы о чем то поговорить. Я не беру телефон. Нет желания разговаривать.
Через неделю слышится отдаленный шум из поселка – возвращаются люди. Жизнь всегда находит выход. Все вернется на свои места или почти все.
Я стала бояться спать. Стоит мне только заснуть и меня хоронят заживо, сжигают в огне, забирая ее. Просыпаюсь я еще более усталая чем засыпала. Я слабая. Вот Пит он пережил то же что и я. Его вся семья погибла, он был на голодных играх и выкарабкивался из объятий смерти, его пытал Капитолий и он все равно выживал и продолжал жить, улыбаться, дарить тепло.
А от меня ничего не осталось, я опустошена, разбита, угрюма, молчалива. Я и он как две противоположности. Он – свет, я – тьма. Он дарит жизнь и надежду, я же всех кто меня окружает обрекаю на смерть. Я каждый день пересчитываю всех кто погиб из-за меня или был убит мною, не хочу их забывать.
С утра меня разбудил шум за окном, сначала я подумала, что это все еще отголоски моего сна. Звук которым копают могилу, что бы меня в ней потом закопать – это звук, когда лопата пронзает землю и отбрасывает в сторону. Открыв глаза, я поняла, что это не сон. Я действительно слышу этот звук. Страх! Аж смешно стало что мне стало страшно, ведь страх могут испытывать те, кому есть что терять, а мне терять нечего. Обернувшись пледом иду посмотреть на источник шума. Проходя мимо кухни, ловлю себя на мысли взять нож, но встряхнув головой продолжаю идти к источнику шума. Я уже как Хеймич, который спит с ножом в руке. Звук доносится с улицы, открыв дверь, щурюсь от яркого света встающего солнца.
Увиденная мною картина шокирует, настолько она нереальна. Стою как вкопанная и смотрю на все происходящее. Мой взгляд скользит по лопате, воткнутой в землю, рукам ее держащим, шее, лицу к светловолосой голове. Пит. Зачем он копает ямы возле моего дома?
- Доброе утро, Китнисс. - заметив мой вопросительный взгляд и удивление продолжил – Я решил посадить возле твоего дома эти цветы, думаю они тебе понравятся.
Только после его слов я замечаю в 15 метрах от дома тележку со свежезеленными кустами примулы. Примула? Глаза расширяются от ужаса. Все мысли сводятся только к одному человеку которого звали в честь этих красивых и нежных цветов – Прим, моя маленькая сестренка Прим. Без слов развернувшись и зайдя в дом, тихо прикрываю дверь и кричу от боли, сползаю по двери в низ и плачу. Мое сердце рвется на части, горит в огне, который каждую ночь сжигает меня вместе с ней. Возле меня трется ее кот, который непонятно каким чудом вернулся из 13 дистрикта и так же как и я ждет возвращения, но вот кого ждать, когда ждать некого...
- Пошел вон! Она не придет! Слышишь, она не придет! Она больше никогда не придет!
Прогоняю кота угрозами и криками. Сквозь свою истерику слышу звук брошенной лопаты и чертыханья Пита.
На следующее утро после очередного кошмара, подхожу к зеркалу и на некоторое время теряюсь, потому что я вижу там не себя, а свою мать. Такой же пустой взгляд, серое осунувшееся лицо. Надо будет позакрывать все зеркала в доме. С кухни раздается шум, видимо сальная Сей пришла пораньше.
Спустившись в кухню я не нашла Сей, но там был Пит. Зачем то он мучал мой духовой шкаф, чихая от пыли накопившейся внутри, на плите чайник вот-вот закипит, на столе корзинка со свежими булочками, посыпанными сыром. Не удержавшись я взяла одну в руки и вдохнула ее аромат. Как я люблю булочки с сыром, теплые, только испеченные – это было самое великолепное лакомство. Память сразу уносит меня во времена, когда еще не был вытянут жребий с именем моей сестры. Только сейчас поняла, что до того злосчастного момента я была счастлива.
- Горячими они будут лучше – голос Пита возвращает меня к реальности.
Он проходит мимо меня берет оставшиеся в корзине булочки и по одной закладывает в печь, которую успел разжечь и вычистить, пока я пребывала в прошлом. Подойдя к нему, я протянула булочку, которую держала в руках, взяв, Пит положил ее к остальным в печь.
- Через пару минут они подогреются и будут готовы. – улыбаясь проговорил он, взяв меня за плечи он провел к стулу и усадил за стол.
- А сейчас чай. Где у тебя чай? Он у тебя вообще есть? – как суетливая хозяйка бегал он по кухне, создавая атмосферу суматохи и веселья. Хоть он и улыбался, но я то знаю что он жутко нервничает, ожидая моей реакции после вчерашнего, но ее не последовало, я лишь улыбнулась.
- Верхний ящик, там травяной сбор из мяты, мелисы и сосны.
Как будто пораженный молнией Пит замер, и медленно поворачивал голову в мою сторону. Было ощущение, что у него за спиной не я, а дикий зверь готовый накинуться и убить его. Его выражение лица было настолько нелепо, что я не смогла не улыбнуться. Видимо тот факт, что я заговорила с кем то его шокировал.
Через пару минут мы уже сидели за столом и жевали горячие булочки с травяным чаем.
- Прости – пробормотал Пит
Я окаченела. За что он просит прощение? Если кто и должен так это я.
- Я не подумал про те цветы вчера, думал тебе понравится если они будут расти рядом с твоим домом…
- Не за что просить прощение.
- Китнисс, доктор Аврелия переживает за тебя, твоя мама и даже…
- Да? – Прервала я его, так как знала что за имя прозвучит далее - Хеймитч
- Да. Ты ведь телефон не берешь. А они все звонят тебе каждый день.
- Пит, я не могу с ними разговаривать. Не сейчас и не сегодня.
Мне опять стало тяжело дышать как будто та земля, которой меня засыпают во сне, оказалась в моих легких. Я поднялась из за стола и ушла к себе в комнату на верх. Как будто только что прозвучали все слова обвинения в мой адрес от тех, на чьи звонки я не отвечаю.
Еще где то пол часа слышала, как Пит шумел на кухне убирая и моя посуду, а потом увидела как он уходит к себе в дом, что напротив моего. Значит, он вернулся в 12 дистрикт.
Пит приходил утром, днем и вечером. Приносил еду и кормил меня. У меня было ощущение, что я домашнее животное, которое заболело и о нем заботятся. Наши разговоры были не долгими и в основном ограничивались тем, что он мне рассказывал о том: кто вернулся в город и что уже сделано для восстановления промышленности и домов. Так же Пит пересказывал новости из новой столицы Панема и рассказывал о том, как проходило судебное слушание по моему делу. Как всех поверг в шок мой поступок и убийство президента 13 дистрикта. Так же по его рассказу было очевидно, что он сильно был зол, что ему не разрешили выступить на суде в мою защиту, так как из-за его, еще не стабильного, психического состояния показания были недействительны. Рассказал, что после выборов нового правителя Голодные игры были полностью отменены.
Так проходили дни, а потом недели. Пару раз я и Пит ходили в лес, охотиться. Правда с Питом мне удавалось подстрелить только пару птиц. Он шумел через чур сильно, хотя я знаю - он старался как мог, но не его это дело – охота. Незаметно для себя я начала оживать. Это и есть волшебство Пита – он умеет возвращать людей к жизни.
В один из дней я решилась на один очень не свойственный для меня поступок.
- Пит – он оторвался от чая и внимательно меня слушал – Давай закончим садить цветы…
Он ничего не сказал, лишь понимающе кивнул головой.
Через пару часов вся передняя терраса была засажена кустиками примулы в шахматном порядке. Это было безумно красиво. Толи от яркого света, толи от чего то еще из глаз полились слезы. И мне даже показалось на мгновение, что я увидела улыбающуюся и танцующую Прим. Я плакала стоя перед домом ,Пит стоял рядом и тоже плакал. Не знаю много ли времени прошло.
- Пит, они не должны быть забыты. Мы должны рассказать их истории всем. Мы должны рассказать какими они были, что бы о них помнили. Мы должны описать историю каждого трибута Голодных игр.
Пит ничего не сказал, он только обнял меня и мы пошли в дом.
Ночью очередной кошмар душил меня. Огонь сжигал до костей, а земля потом хоронила в своих недрах. Мимо проплывали искалеченные войной и играми лица тех кто умер они все говорили мое имя и тянулись ко мне отрывая по кусочку плоти.
- Китнисс! Китнисс!
Кричал мужской голос
- Китнисс!
Чьи то руки схватили меня за плечи и потащили в самую глубь земли. Кричать! Я не могу кричать!
- Земля во рту – говорю я просыпаясь и вижу Пита. Он напуганный.
- Китнисс, проснись ты уже
- Земля во рту – все что я могу выдавить из себя
Он как молния метнулся из комнаты вниз по лестнице. Я даже подумала, что уже начинаю бредить и вижу сны на яву, но увидев возвращающегося Пита со стаканом воды в руке поняла что не привиделось мне это.
- Ты так громко кричала, что я проснулся и не мог не прийти – протягивая мне стакан с водой. – Часто тебя сняться такие кошмары?
- Ты и сам знаешь – каждую ночь.
- Расскажи мне, что тебе сниться?
Так мы и заснули по ходу моего рассказа. Как раньше, как во время первых наших игр, так же как мы спали в пещере пока шел ливень. Одинокие, напуганные, раненные.
Через пару дней мы начали работать над материалами для книги о Голодных играх. Так как было решено рассказать историю каждого трибута, то работа предстояла не маленькая. Всего за 75 лет игр было 1776 трибутов и даже среди победителей не все дожили до этого дня. Но больше всего ужасало то, что из всех этих людей на сегодня осталось в живых 6 человек. Через Хеймитча удалось достать видео архив всех игр. Да и с Хеймитчем пришлось заново найти взаимопонимание. А далее по записям начался поиск родственников. Многих знал сам Хеймитч так как работал с ними в должности ментора, но он же такой не разговорчивый в особенности того что касается игр – это можно понять. Пит рисовал иллюстрации к книге. В свою очередь он взял с меня обязательство, что я переговорю с мамой и не буду избегать разговоров с доктором Аврелием. Самым тяжелый был разговор с мамой. Я ждала обвинений и упреков но ничего такого не услышала, она сказала что скучает, но пока не может вернуться так как во втором дистрикте нужна ее медицинская помощь, а потом мы плакали в трубку, обе. Доктор Аврелий проводил телефонные сеансы психотерапии. По какой то его новой методике, которую он испытал при лечении Пита от навеянных воспоминаний, я должна буду поправиться к началу осени и он считает, что я отлично справляюсь с лечением.
Я начала чаще охотиться и относить свою добычу на рынок. Продавать ее мне нет нужды. А еще вернулся Хеймитч. Он все такой же как и в первый день нашей встречи – заросший, бородатый, не трезвый.
***
Прошло пол года с начала работы над книгой. Было так много дел, что Пит уже почти переселился ко мне в дом, а еще точнее полностью переселился в наш дом.
Он этим утром был почему то в особо хорошем расположении духа - получил письмо из Капитолия, но я так и не поняла, что его так там радует. Укладывая еще две истории о трибутах в хронологический порядок я решила поинтересоваться.
- Пит, ты чего сегодня такой счастливый?
Вместо ответа он мне подсовывает под нос фотокарточку годовалого младенца. Золотистые волосы, темная кожа, ярко зеленые глаза. Я сразу узнала в этом ребенке Финика.
- Пит, где ты достал фото Финика в младенчестве?
- Это не Финик
- А кто?
- Это его сын.
У меня от изумления открылся рот. Значит Анна была беременна и это его сын. Как похож на отца.
- Ты обязательно должен нарисовать этого ребенка в книге.
Это фото и эта новость были для меня как символ того что истории которые мы собираем в книгу, это не истории смерти – это истории жизни! С этого момента было принято решение не упоминать в истории трибутов, как они умерли или были убиты, все должно быть так, как будто они до сих пор живы и продолжают жить. Ведь на самом то деле они продолжают жить в своих детях, братьях, родителях, они живут пока о них помнят.
История жизни каждого из них - это наша история.
Они - это мы.
Скорее всего это то чего мне не хватило в последней главе книги - то что дорисовывало мое воображение когда я дочитывала. И вот я поняла, что эти представленные мною картинки настолько въелись в мое сознание, что я от них не избавлюсь пока не изложу их на бумаге. Так и появилось это нечто под названием "Они - это мы".
Смогут ли понять сюжет те, кто не читал "Сойка пересмешница"? Я не знаю, может быть...
Они - это мы
Прошло много времени после возвращения в свой дом. Хотя он так до конца и не стал моим и не будет.
Мой дом – это та хижина с дырявыми стенами, та в которой было сыро и прохладно, та в которой была моя мать, сестра и отец.
Теперь его нет. читать дальшеНет моего дома, но есть его заменитель. Он как макияж на лице Эффи Бряк – искусственно красивый. Под ним не разглядеть истинное лицо нынешней ситуации, если не знать и не помнить всей истории… Для всех я сумасшедшая с крайне нестабильной психикой. Именно такой диагноз на суде спас меня от смерти. А нужно было ли?
Я никогда не прощу Питу его поступок. Зачем он не дал мне глотнуть ядовитую таблетку? Неужели желание уберечь, помочь мне засели в его сознании сильнее чем гипноз Капитолия? Или это и есть та сила любви о которой все говорят?
Нет, этого не может быть. Вся его любовь ко мне обернулась ненавистью, ее отравили пчелиным ядом, пропустили через мясорубку и вылепили нечто новое, такое же сильное – ненависть.
Приятно осознавать что он боролся и наверное продолжает бороться все это время, он столько доля меня сделал, а я ничем не могу ему помочь. Я абсолютно бесполезна…
Хеймитч, нет ему прощения. Он нарушил наш договор он спас меня, а не Пита. Я не знаю где он сейчас, но в деревне победителей я его не видала. Хотя если сказать открыто я никого не видала, так как целыми днями провожу дома в своих мыслях. Сидя в кресле у камина, прижимаю колени к груди, пытаясь не развалиться на куски.
Ко мне приходит сальная Сей. Она убирает, готовит, говорит со мной, а мне нечего сказать – абсолютно нечего. Как пусто в душе, наверное именно так чувствует себя человек если у него вырвать сердце, хотя мое и не вырвали его сожгли вместе с моей сестрой.
Каждый день продолжает звонить телефон, знаю, что это звонит доктор, что бы о чем то поговорить. Я не беру телефон. Нет желания разговаривать.
Через неделю слышится отдаленный шум из поселка – возвращаются люди. Жизнь всегда находит выход. Все вернется на свои места или почти все.
Я стала бояться спать. Стоит мне только заснуть и меня хоронят заживо, сжигают в огне, забирая ее. Просыпаюсь я еще более усталая чем засыпала. Я слабая. Вот Пит он пережил то же что и я. Его вся семья погибла, он был на голодных играх и выкарабкивался из объятий смерти, его пытал Капитолий и он все равно выживал и продолжал жить, улыбаться, дарить тепло.
А от меня ничего не осталось, я опустошена, разбита, угрюма, молчалива. Я и он как две противоположности. Он – свет, я – тьма. Он дарит жизнь и надежду, я же всех кто меня окружает обрекаю на смерть. Я каждый день пересчитываю всех кто погиб из-за меня или был убит мною, не хочу их забывать.
С утра меня разбудил шум за окном, сначала я подумала, что это все еще отголоски моего сна. Звук которым копают могилу, что бы меня в ней потом закопать – это звук, когда лопата пронзает землю и отбрасывает в сторону. Открыв глаза, я поняла, что это не сон. Я действительно слышу этот звук. Страх! Аж смешно стало что мне стало страшно, ведь страх могут испытывать те, кому есть что терять, а мне терять нечего. Обернувшись пледом иду посмотреть на источник шума. Проходя мимо кухни, ловлю себя на мысли взять нож, но встряхнув головой продолжаю идти к источнику шума. Я уже как Хеймич, который спит с ножом в руке. Звук доносится с улицы, открыв дверь, щурюсь от яркого света встающего солнца.
Увиденная мною картина шокирует, настолько она нереальна. Стою как вкопанная и смотрю на все происходящее. Мой взгляд скользит по лопате, воткнутой в землю, рукам ее держащим, шее, лицу к светловолосой голове. Пит. Зачем он копает ямы возле моего дома?
- Доброе утро, Китнисс. - заметив мой вопросительный взгляд и удивление продолжил – Я решил посадить возле твоего дома эти цветы, думаю они тебе понравятся.
Только после его слов я замечаю в 15 метрах от дома тележку со свежезеленными кустами примулы. Примула? Глаза расширяются от ужаса. Все мысли сводятся только к одному человеку которого звали в честь этих красивых и нежных цветов – Прим, моя маленькая сестренка Прим. Без слов развернувшись и зайдя в дом, тихо прикрываю дверь и кричу от боли, сползаю по двери в низ и плачу. Мое сердце рвется на части, горит в огне, который каждую ночь сжигает меня вместе с ней. Возле меня трется ее кот, который непонятно каким чудом вернулся из 13 дистрикта и так же как и я ждет возвращения, но вот кого ждать, когда ждать некого...
- Пошел вон! Она не придет! Слышишь, она не придет! Она больше никогда не придет!
Прогоняю кота угрозами и криками. Сквозь свою истерику слышу звук брошенной лопаты и чертыханья Пита.
На следующее утро после очередного кошмара, подхожу к зеркалу и на некоторое время теряюсь, потому что я вижу там не себя, а свою мать. Такой же пустой взгляд, серое осунувшееся лицо. Надо будет позакрывать все зеркала в доме. С кухни раздается шум, видимо сальная Сей пришла пораньше.
Спустившись в кухню я не нашла Сей, но там был Пит. Зачем то он мучал мой духовой шкаф, чихая от пыли накопившейся внутри, на плите чайник вот-вот закипит, на столе корзинка со свежими булочками, посыпанными сыром. Не удержавшись я взяла одну в руки и вдохнула ее аромат. Как я люблю булочки с сыром, теплые, только испеченные – это было самое великолепное лакомство. Память сразу уносит меня во времена, когда еще не был вытянут жребий с именем моей сестры. Только сейчас поняла, что до того злосчастного момента я была счастлива.
- Горячими они будут лучше – голос Пита возвращает меня к реальности.
Он проходит мимо меня берет оставшиеся в корзине булочки и по одной закладывает в печь, которую успел разжечь и вычистить, пока я пребывала в прошлом. Подойдя к нему, я протянула булочку, которую держала в руках, взяв, Пит положил ее к остальным в печь.
- Через пару минут они подогреются и будут готовы. – улыбаясь проговорил он, взяв меня за плечи он провел к стулу и усадил за стол.
- А сейчас чай. Где у тебя чай? Он у тебя вообще есть? – как суетливая хозяйка бегал он по кухне, создавая атмосферу суматохи и веселья. Хоть он и улыбался, но я то знаю что он жутко нервничает, ожидая моей реакции после вчерашнего, но ее не последовало, я лишь улыбнулась.
- Верхний ящик, там травяной сбор из мяты, мелисы и сосны.
Как будто пораженный молнией Пит замер, и медленно поворачивал голову в мою сторону. Было ощущение, что у него за спиной не я, а дикий зверь готовый накинуться и убить его. Его выражение лица было настолько нелепо, что я не смогла не улыбнуться. Видимо тот факт, что я заговорила с кем то его шокировал.
Через пару минут мы уже сидели за столом и жевали горячие булочки с травяным чаем.
- Прости – пробормотал Пит
Я окаченела. За что он просит прощение? Если кто и должен так это я.
- Я не подумал про те цветы вчера, думал тебе понравится если они будут расти рядом с твоим домом…
- Не за что просить прощение.
- Китнисс, доктор Аврелия переживает за тебя, твоя мама и даже…
- Да? – Прервала я его, так как знала что за имя прозвучит далее - Хеймитч
- Да. Ты ведь телефон не берешь. А они все звонят тебе каждый день.
- Пит, я не могу с ними разговаривать. Не сейчас и не сегодня.
Мне опять стало тяжело дышать как будто та земля, которой меня засыпают во сне, оказалась в моих легких. Я поднялась из за стола и ушла к себе в комнату на верх. Как будто только что прозвучали все слова обвинения в мой адрес от тех, на чьи звонки я не отвечаю.
Еще где то пол часа слышала, как Пит шумел на кухне убирая и моя посуду, а потом увидела как он уходит к себе в дом, что напротив моего. Значит, он вернулся в 12 дистрикт.
Пит приходил утром, днем и вечером. Приносил еду и кормил меня. У меня было ощущение, что я домашнее животное, которое заболело и о нем заботятся. Наши разговоры были не долгими и в основном ограничивались тем, что он мне рассказывал о том: кто вернулся в город и что уже сделано для восстановления промышленности и домов. Так же Пит пересказывал новости из новой столицы Панема и рассказывал о том, как проходило судебное слушание по моему делу. Как всех поверг в шок мой поступок и убийство президента 13 дистрикта. Так же по его рассказу было очевидно, что он сильно был зол, что ему не разрешили выступить на суде в мою защиту, так как из-за его, еще не стабильного, психического состояния показания были недействительны. Рассказал, что после выборов нового правителя Голодные игры были полностью отменены.
Так проходили дни, а потом недели. Пару раз я и Пит ходили в лес, охотиться. Правда с Питом мне удавалось подстрелить только пару птиц. Он шумел через чур сильно, хотя я знаю - он старался как мог, но не его это дело – охота. Незаметно для себя я начала оживать. Это и есть волшебство Пита – он умеет возвращать людей к жизни.
В один из дней я решилась на один очень не свойственный для меня поступок.
- Пит – он оторвался от чая и внимательно меня слушал – Давай закончим садить цветы…
Он ничего не сказал, лишь понимающе кивнул головой.
Через пару часов вся передняя терраса была засажена кустиками примулы в шахматном порядке. Это было безумно красиво. Толи от яркого света, толи от чего то еще из глаз полились слезы. И мне даже показалось на мгновение, что я увидела улыбающуюся и танцующую Прим. Я плакала стоя перед домом ,Пит стоял рядом и тоже плакал. Не знаю много ли времени прошло.
- Пит, они не должны быть забыты. Мы должны рассказать их истории всем. Мы должны рассказать какими они были, что бы о них помнили. Мы должны описать историю каждого трибута Голодных игр.
Пит ничего не сказал, он только обнял меня и мы пошли в дом.
Ночью очередной кошмар душил меня. Огонь сжигал до костей, а земля потом хоронила в своих недрах. Мимо проплывали искалеченные войной и играми лица тех кто умер они все говорили мое имя и тянулись ко мне отрывая по кусочку плоти.
- Китнисс! Китнисс!
Кричал мужской голос
- Китнисс!
Чьи то руки схватили меня за плечи и потащили в самую глубь земли. Кричать! Я не могу кричать!
- Земля во рту – говорю я просыпаясь и вижу Пита. Он напуганный.
- Китнисс, проснись ты уже
- Земля во рту – все что я могу выдавить из себя
Он как молния метнулся из комнаты вниз по лестнице. Я даже подумала, что уже начинаю бредить и вижу сны на яву, но увидев возвращающегося Пита со стаканом воды в руке поняла что не привиделось мне это.
- Ты так громко кричала, что я проснулся и не мог не прийти – протягивая мне стакан с водой. – Часто тебя сняться такие кошмары?
- Ты и сам знаешь – каждую ночь.
- Расскажи мне, что тебе сниться?
Так мы и заснули по ходу моего рассказа. Как раньше, как во время первых наших игр, так же как мы спали в пещере пока шел ливень. Одинокие, напуганные, раненные.
Через пару дней мы начали работать над материалами для книги о Голодных играх. Так как было решено рассказать историю каждого трибута, то работа предстояла не маленькая. Всего за 75 лет игр было 1776 трибутов и даже среди победителей не все дожили до этого дня. Но больше всего ужасало то, что из всех этих людей на сегодня осталось в живых 6 человек. Через Хеймитча удалось достать видео архив всех игр. Да и с Хеймитчем пришлось заново найти взаимопонимание. А далее по записям начался поиск родственников. Многих знал сам Хеймитч так как работал с ними в должности ментора, но он же такой не разговорчивый в особенности того что касается игр – это можно понять. Пит рисовал иллюстрации к книге. В свою очередь он взял с меня обязательство, что я переговорю с мамой и не буду избегать разговоров с доктором Аврелием. Самым тяжелый был разговор с мамой. Я ждала обвинений и упреков но ничего такого не услышала, она сказала что скучает, но пока не может вернуться так как во втором дистрикте нужна ее медицинская помощь, а потом мы плакали в трубку, обе. Доктор Аврелий проводил телефонные сеансы психотерапии. По какой то его новой методике, которую он испытал при лечении Пита от навеянных воспоминаний, я должна буду поправиться к началу осени и он считает, что я отлично справляюсь с лечением.
Я начала чаще охотиться и относить свою добычу на рынок. Продавать ее мне нет нужды. А еще вернулся Хеймитч. Он все такой же как и в первый день нашей встречи – заросший, бородатый, не трезвый.
***
Прошло пол года с начала работы над книгой. Было так много дел, что Пит уже почти переселился ко мне в дом, а еще точнее полностью переселился в наш дом.
Он этим утром был почему то в особо хорошем расположении духа - получил письмо из Капитолия, но я так и не поняла, что его так там радует. Укладывая еще две истории о трибутах в хронологический порядок я решила поинтересоваться.
- Пит, ты чего сегодня такой счастливый?
Вместо ответа он мне подсовывает под нос фотокарточку годовалого младенца. Золотистые волосы, темная кожа, ярко зеленые глаза. Я сразу узнала в этом ребенке Финика.
- Пит, где ты достал фото Финика в младенчестве?
- Это не Финик
- А кто?
- Это его сын.
У меня от изумления открылся рот. Значит Анна была беременна и это его сын. Как похож на отца.
- Ты обязательно должен нарисовать этого ребенка в книге.
Это фото и эта новость были для меня как символ того что истории которые мы собираем в книгу, это не истории смерти – это истории жизни! С этого момента было принято решение не упоминать в истории трибутов, как они умерли или были убиты, все должно быть так, как будто они до сих пор живы и продолжают жить. Ведь на самом то деле они продолжают жить в своих детях, братьях, родителях, они живут пока о них помнят.
История жизни каждого из них - это наша история.
Они - это мы.
@темы: Творчество